I.

— Да дрочит он там, наверное, — сказал Серега.

Мы в очередной раз стояли перед тяжелой железной дверью и ждали, пока Липиздрюченко откроет на наш стук. Он никогда не открывал сразу, всегда нужно было стоять несколько минут, прежде чем скрежетал замок и появлялась его неприветливая физиономия. И мы ждали, потому что только Липиздрюченко мог пустить нас в святая святых — интернет-класс. Был 1998-й год, тогда я впервые и попал в интернет.

Читать дальше →

…Собственно, если б не события сегодняшнего дня, то писать это я так бы и не сел. А суть события такова – мы раскрутили нашего завуча на карантин. Вот так взяли и раскру­тили. Как? Да проще некуда! Учитесь, салаги!

В этот день с утра у всех было, мягко говоря, невеселое настроение. Оно и понятно – по­сле бурно проведенных в компании с «огненной водицей» выходных начинать новую трудовую неделю было, сами понимаете, тяжело. Слава богу, нашлись умные ребята, ко­торые, посчитав количество людей, приползших к первому уроку, смекнули, что вот если бы несколько человек из этого количества вычесть, то можно «замутить» на ка­рантин. Что и предложила сделать Анька. Кто-то спустился на первый этаж (а мы были на третьем, около кабинета истории) и стал отправлять новоприбывших домой. В итоге на первом уроке бодро сидело ровно 20 человек. В классе у нас всего 30, а для ка­рантина надо, чтоб отсутствовало хотя бы 10 человек, что у нас и наблюдалось. Косачев специально сбегал за проверяющими, чтоб засвидетельствовали такой примечатель­ный факт.

После первого урока завуч уже знала, что 11А к карантину готов! Мы отси­дели еще одну историю и английский (который у нас сегодня был сдвоенный) и узнали, что завуч все же сжалилась над нами и издала приказ, что нас закрывают на карантин до понедельника. УРА!!! Ну, спасибо, блин, большое! Большое, блин, спасибо!

Толпа так радостно побежала от учительской, что половина не услышала «…с зав­трашнего дня». Соответственно, сегодня никто уроки не отменял. Наиболее добросове­стные и не глухие (среди них я) пошли на физику, где у нас была лабораторная работа по дифракции света. Довольно, кстати, интересная: через дифракционную решетку и щель мы смотрели на источник света, видели потрясающей красоты радугу, а потом измеряли длину волны красного и фиолетового цветов. Как вспомню о том, как фи­зичка показывала, как надо правильно смотреть в этот прибор, так слезы наворачива­ются. Нет, ей богу, до ужаса смешно было! Она так прищуривала один глаз, что вся кожа на ее лице стягивалась в этот глаз, поэтому обнажались зубы, и физичка станови­лась похожа на лошадь Пржевальского, разглядывающую присевшую на ее нос муху. Кхм, ну это так, к слову.

Так вот, физичка ТАК злилась по поводу нашего карантина, что слюни ее долетали до задних парт и возвращались обратно, описывая кругали. Она пообещала задрочить весь класс, если спра­вок после окончания карантина будет меньше десяти. Также в понедельник пообещала жуткий зачет, а также поставила двойки всем, кто не услышал, что карантин наступает завтра. Короче, дьявол так и рвался из нее.

В конце концов, она съе­хала уже конкретно на нас, на тех, кто писал лабораторную. Мы мол, вот там-то не так сделали, и теперь всем поставит тройки.

Мы еще посидели на ЧиО, отпросились со спецкурса по алгебре, после чего с легким сердцем пошли домой. Ну, по крайней мере, я. Одна только мысль тревожила: а что если нас завтра внезапно так откроют с карантина, если все выяснится? Наталья Иоан­новна уже обзванивала сегодня всех больных и «больных», так что маленький шанс на такой поворот событий имелся…

…В восемь нуль-нуль по местному времени на следующий день меня разбудил звонок пейджера. Степа уже к этому времени ушел в школу, и поэтому будильник давно сработал. Следовательно, кто-то слал мне сообщение. Я в темноте, включив подсветку, прочел: «Данил, сегодня в школу ко второму уроку». Худшие ожидания подтвердились — нас сняли с карантина. Вот черт! Это все физичка, с ее подачи! Ну что ж, трюк не прокатил, а жаль.

Разумеется, в школу я не пошел.

(январь 2002 года)

13 марта 2020
разделы Блог

Сегодня — международный День КВН!

Я попал в КВН еще в школе. В школе я был ботаном-задротом и о том, чтобы выйти на сцену и сказать с нее что-то, даже не помышлял. На сцене я начинал заикаться и белеть. Поэтому первое время я молча ходил на репетиции команды. Позже я стал делать саундтреки для выступлений. Секундомером замерял сценки, на компьютере нарезал под них подложки и записывал на аудиокассету друг за другом. Потому что в КВНне могли выжить только упоротые и ебанутые. В тот год команда стала чемпионом школьной лиги.

В университете было полегче: тут никто не знал, что я ботан-задрот. Ебанутость с упоротостью были все так же в цене. Я быстренько организовал выступление для нашей группы на посвящение студентов, и теплым осенним деньком после пар меня подкараулили факультетские КВНщики. Они предложили мне играть в команде. Я согласился. А как можно было не? В первый же год мы стали чемпионами вуза. А через два года — чемпионами города.

Читать дальше →
8 ноября 2018

Когда я учился в школе, меня очень любили отправлять на разные олимпиады. И вот, в 10-м классе я попал на Краевую Олимпиаду По Истории. Тут каждое слово надо писать с Большой буквы, потому что именно с таким пиететом про эту Олимпиаду говорили учителя. Для нашей школы было событием, чтобы ученик попадал на Краевую Олимпиаду. Это надо было быть редким человеком, чтобы, учась в нашей гоповской школе, попасть на Краевую.

Олимпиада проводилась в Педагогическом университете, куда съехались 9- 10- и 11-классники со всего края. Главным призом Олимпиады было попадание в этот самый Пед без экзаменов, что, прямо скажем, было мне даром не нужно. Однако, я вынужден был приехать сюда, так как имел неосторожность занять 1 место в районной олимпиаде по истории месяцем раньше. Все это, заметьте, было на каникулах, когда дети должны отдыхать, но нет! По мнению олимпиадно-исторически-краевых организаторов, на каникулах дети должны были ехать на Краевую Олимпиаду По Истории. Они и ехали.

Историю я в 10 классе знал весьма паршиво. Нет, потом-то я, конечно, подучил ее, особенно советский период (как самый мне интересный), но в 10 классе история точно не была моим коньком.

Все действо проходило в три дня. В первый день была защита рефератов, во второй — разные тесты, эссе и другие конкурсы, и в третий — награждение. Реферат я защитил более или менее сносно, хотя половину из отведенных 15 минут я сам от волнения не понимал, что говорю. Получил за него 9 баллов при максимуме в 15, как потом выяснилось.

На следующий день первым заданием было «Историческое эссе». Задание было такое: написать двухстраничное эссе про период, начиная от смерти Петра I и заканчивая восхождением на престол Екатерины II. И тут я понял, что погиб. Честно сказать, про этот период я знал две вещи: 1) Умер Пётр I 2) На престол взошла Екатерина II. А, да — тут же, на месте, я узнал про этот период третью вещь: МЕЖДУ НИМИ БЫЛ КТО-ТО ЕЩЁ! Задание при всём при этом было сформулировано в мерзкой стихотворной форме, что придавало ему уж совсем издевательское звучание.

Копаться в памяти было бесполезно: я не знал никого от Петра I до Екатерины II. Я даже не знал, сколько их было и сколько лет прошло! Погиб! Глупым образом погиб на глупой Олимпиаде По Истории! Краевой!

Видимо, мои мучительные мысли так хорошо отражались на моем лице и жестах, что незнакомая девушка, сидящая за партой справа, вдруг бросила мне клочок бумаги. Я просто сидел, уткнувшись в свой пустой листок, и вдруг в поле зрения справа прилетел этот самый клочок. Там было написано 7 имен, начиная от Екатерины I и заканчивая Петром III. Вот их, оказывается, сколько было! Я в знак благодарности посмотрел на девушку максимально страшными глазами, кивнул и снова уткнулся в свой пустой листок.

И дальше я не совсем помню, что было. Помню, что сдавал четыре исписанных с обеих сторон листа. Помню, что накатал бы еще столько же, если бы не строгое краевое покашливание олимпиадно-исторической тёти. Помню, что догнал ту девушку в коридоре и еще раз поблагодарил за неожиданную подсказку. Она только как-то нервно улыбнулась и быстро отошла в сторону.

Я, хоть убей, не помню, что я там написал. И откуда в моей голове появилось хоть что-то. И появилось ли вообще, а если появилось — то что же я там написал?

На следующий день подводили итоги. Максимально возможный балл за задание был 18. Результаты называли, начиная с самого худшего (2 балла), и я каждый раз спокойно ждал свою фамилию, однако, услышал ее лишь когда олимпиадно-краевая тетя перевалила за середину списка. Я получил 9 баллов.

Учительница истории меня потом хвалила за отличное эссе. Мол, для ученика школы неисторической направленности эссе было даже слишком хорошим. Уж не знаю, читала она его или нет. Но, по ее словам, я был молодец и гордость школы. Я даже не слушал ее толком. Мне тогда жутко хотелось попасть домой, где у меня был компьютер и совсем недавно купленный модем, и несколько получасовых талончиков на диалап, и еще очень пугающие просторы Интернета.

На дворе стоял 2001 год.

20 января 2014
разделы Сочинения

11 лет назад 11 сентября у меня уже был интернет, и читать обо всем происходящем было куда интереснее, чем показывали по ТВ. Там все было с опозданием, а я страшно гордился, что мог все узнавать вперед всех. И рассказывать домочадцам.

На следующий день в школе только и разговоров было, что о Нью-Йорке! Наша математичка разразилась длинной речью на пол-урока, которую кратко можно было выразить фразой «Нам всем пиздец почему вы еще не ползете на кладбище я вот собираюсь!!!!!!1111»

Я нарисовал девочке, которая сидела со мной за партой, комикс про крушение небоскребов в тетради, подарил ей. Она страшно обрадовалась, но дружить почему-то все равно продолжила с местным гопником.

Жизнь — страшно несправедливая штука!

11 сентября 2012
разделы Блог

Первое сентября

Школой меня пугали, начиная с детского садика.

Мол, пойдешь в школу, «а ведь там все по-другому!». Что именно в школе будет «по-другому», в запугиваниях не уточнялось. Хотя я подозревал, что в школе меня будут называть только по фамилии, чего я очень не любил (сказались тяжелые детсадовские будни). Впрочем, до школы оставалось еще пара лет, я и терпеливо ждал.

Читать дальше →
1 сентября 2010
разделы Сочинения
Переработанная и полная версия поста — на DTF.ru

← Часть 1.

Черепашки Ниндзя

Игры делились на лоховские и «босячие». К первым относились всякие марио, тетрисы и лодеруннеры. Ко вторым — довольно редкие почему-то «Черепашки ниндзя 3», «Чип и Дейл» и «Контра».

Мне так и не довелось пройти эту игру.  Не мог убить этого босса, и думал, что это он слишком сложный. Много позже случайно выяснилось, что у меня был дефектный картридж с бессмертным Шреддером.

Как-то я пришел к Максу, а он такой с порога: «Мне папа пообещал подарить «Черепашек Ниндзя 3!!!» Ух и радовались мы с Максом, особенно почему-то я. Правда, было условие: только если Макс сделает сейчас в квартире уборку. И конечно, Макс бы с радостью потом дал мне картридж поиграть, да вот боится, что не успеет к приходу родителей пропылесосить…
Читать дальше →

Переработанная и полная версия поста — на DTF.ru

Картриджи

В пятом классе мы переехали на новую квартиру, и я попал в другую школу. Это была суровая гоповская школа, со всех сторон окруженная гоповским районом.

В первый же день мне рассказали историю, как один мальчик из нашего класса, Витя, вчера придушил другого мальчика. Придушил, и держал до тех пор, пока тот не описался от страха. История меня очень воодушевила. Сразу было понятно, что школа была чоткая.
Читать дальше →

Физкультуру в первом классе я невзлюбил сразу.

Вел ее суровый щетинистый коренастый мужичок. Имя ему было Михаил Артемьевич. Говорили, что он в гневе сломал руку своему сыну. Методы его были бессмысленны и беспощадны. Он любил громко орать и ставить кучу двоек и троек на каждом уроке.

Нормативы были тоже диковаты: например, даже родители на собрании удивлялись, как можно в течении минуты 100 раз прыгнуть через скакалку? Оказалось, можно. Но при одном условии – если ты Михаил Артемьевич. Любое другое существо в нашей школе сделать этого не могло.

Обычным делом были «наказательные» круги вокруг школы. Не сказал вовремя «здесь!»? Беги вокруг школы. Забыл вторую обувь? Пять кружков. Шепнул что-то на построении соседу? Ну, ты в курсе…

Еще одной фишкой Михаила Артемьевича был шпагат. Из урока в урок он терзал этим шпагатом всех до единого. Садилась на него лишь одна полубезумная девочка, которая занималась танцами. Остальные только зря травмировали себе паховые области.

Вообще, физрук был мужик довольно свойский. Уличные занятия продолжались у нас до глубокой осени. Один раз, прямо на первом уроке в восемь утра, мы выбежали на школьный стадион, на котором лежал нерастаявшими островками первый снежок. «В Черепаново – уже 16 сантиметров!» – доверительно сообщил мне Михаил Артемьевич. Я молча, с пониманием дела кивнул ему.

Я не понимал, почему он рассказал это именно мне, и что такое это «вчерепаново», и почему оно уже 16 сантиметров. Хотя я допускал, что это что-то очень важное, и что оно продвинулось уже довольно далеко для подобных дел, потому что иначе бы Михаил Артемьевич не стал бы мне об этом рассказывать. Я постоял возле него еще чуть-чуть и побежал по мерзлой траве стадиона к островкам снега, который уже почти весь растащили на «снаряды».

А спустя год Михаил Артемьевич заставил девочку из нашего класса кувыркнуться на мате, где незамеченным лежал обруч.

Она была маленькой и рыжей, ее звали Таней. Кувыркнувшись, она сломала себе позвоночник. После кувырка Таня молча лежала на мате и плакала. Михаил Артемьевич прикрикнул на нее, чтобы она встала. Он ничего не заметил до конца занятия.

После урока мы с другой девочкой буквально на руках несли Таню домой, благо, жила она недалеко.

Через неделю Михаила Артемьевича уволили.

В начальной школе я был очень влюбчивым и влюблялся, кажется, во всех по-очереди девчонок класса. Впрочем, были все же фаворитки.

Первая, в кого я влюбился в первом же классе, была девочка Вика, с которой я раньше ходил вместе в садик. Ну, она была просто самой мне знакомой. Мы постоянно общались. Я, само собой, влюбился в нее. Не зная, что делать дальше, я молча и долго страдал, примерно неделю.

Потом мне как-то улыбнулась девочка Оля, и я влюбился уже в нее. Она сидела со мной за одной партой и была жутко милой. До того милой, что я даже не знал, о чем с ней разговаривать. Один раз кто-то закинул ей жвачку в волосы, и она долго плакала, выковыривая ее оттуда. В конце концов учительница взяла ножницы и выстригла эту жвачку вместе с клоком волос. Частично плешивая Оля вдруг стала нравиться мне гораздо меньше

Я сам не понимал, что происходит, но вдруг влюбился в девочку Дашу. Даша была громкой и крупной. Часто она орала на мальчиков басом, и в такие моменты я ее почти не любил. Но на меня она никогда не орала. Мы были с ней конферансье в школьном хоре. То есть и пели, и между песнями подходили к микрофону объявлять следующую песню.

Как-то после Нового года учительница объявила, что Даша заболела чесоткой, и вернется к занятиям нескоро. Тут я сразу понял, что любить чесоточную Дашу, в общем-то, наверное не стоит. И разлюбил ее.

Где-то полгода я болтался ни в кого не влюбленный, одинокий и холодный. В общем-то, мне было совершенно все равно, потому что я-то знал, что в меня-то влюблены, по меньшей мере, две девочки в классе. Одна все время ходила ко мне домой играть в приставку «Денди», а вторая все время обнимала на переменах и приглашала к себе в гости. В гостях у нее было вообще не интересно, поэтому я перестал ходить. А еще одна девчонка подарила мне альбом для наклеек «Куку-Руку». Самих наклеек у меня было, надо сказать, до чертиков (я жрал эти вафли в страшных количествах), а вот альбомы были редкостью.

А потом… Потом в нашем классе появилась Она.

Ее звали Кристина. Ранним утром она влетела в класс, как яркий огонек. Мои жалкие прошлые любови, сбившись в кучу, удивленно таращились на нее. А я сразу понял: все они были так себе, ненастоящими. А настоящая любовь — вот она, Кристина.

Кристину учительница посадила за одну парту со мной. Потому что я был самым тихим и умным в классе, и кажется, чище всех одевался.

Мы сразу подружились. Нам было очень хорошо. Кристина, как и я, любила рисовать, и на этой рисовательной почве мы очень сошлись. Калякали друг у друга в тетрадках, помогали друг другу на уроках рисования. Она все больше рисовала какие-то дурацкие цветочки, а я всякие смешные рожи и мух с глазами. Надо сказать, мне очень нравились ее цветочки, а ей — мои мухи.

А на уроках физкультуры я всегда старался бежать рядом с ней. Получалось у меня не очень, потому что ее сразу брала в плотное кольцо толпа пацанов из нашего класса. Которые, во-первых, тоже были не дураки, а во-вторых, были гораздо сильнее и выше дохлого меня. Они бежали впереди толпой, а я тащился где-то позади, и даже вопли физрука не особо помогали. Тогда она останавливалась, ждала меня, хватала за руку и мы некоторое время бежали вместе. В такие минуты я думал, что мое сердце, и так страшно гудящее от бега, вот-вот взорвется и я умру в страшных муках прямо вот тут, на асфальте. А Кристина сядет около меня и будет оплакивать. Я довольно часто представлял себе, как она меня либо оплакивает, либо звонит мне по телефону. Ни того ни другого в реальности не происходило.

Я думал о ней все время. Взахлеб рассказывал бабушке, как мы с ней разговаривали на уроках и как рисовали, и как катались на карусели во дворе школы, и как в столовой она как-то уронила ложку, а я поднял.

Я впервые за два года опять хотел ходить в школу! Традиционно тяжкие утренние побудки теперь давались невероятно легко, а уж в саму школу я бежал так, что бабушка, обычно тащившая меня за воротник, теперь не поспевала.

Я был безумно благодарен бабушке, что она наладила знакомство с ее мамой и иногда рассказывала мне разные вещи про Кристину: например, из какого города она приехала, и что папа у нее летчик.

Своей осведомленностью я как-то даже блеснул. Мы (я, она и еще штук пять одноклассников) катались на карусели за школой. Традиционно уселись рядом, и, когда карусель остановилась, я, как будто продолжая начатый разговор, ляпнул: «Так значит, папа у тебя летчик?..». Такую хитрость я много раз видел в фильмах, когда герой говорит кому-нибудь «Так… как вы говорите, вас зовут?». Она посмотрела на меня внимательно, а потом кивнула. Ребята широко раскрыли глаза и уставились на меня, а я спокойно слез с карусели, помог слезть ей, и мы пошли домой.

Домой нам было идти, к сожалению, в совсем разные стороны, так что мы обычно шли вместе от школьного крыльца до ограды, а там расходились. Но все равно я приходил и, дрожа от волнения, рассказывал бабушке, что мы опять с Кристинкой вместе домой шли. Бабушка понимающе кивала.

Раз в год, весной, у нас была групповое фотографирование класса. Готовиться к нему я начал еще в декабре: все думал, что надо обязательно встать рядом с ней, и что если кто-то захочет тоже, я оттолкну его. Или встану с другой стороны, что тоже было неплохо. Я безумно боялся: а вдруг она заболеет и не придет на съемку? Или откажется фотографироваться? Или куда-то уедет? На этот случай я заготовил хитрый план — как-нибудь перенести съемку на другой день, когда Кристина сможет прийти. Оставалось придумать, как это сделать. Я так и не придумал, но само существование такого плана все же успокаивало меня.

А в январе мы переехали в другую квартиру, на окраину города. Это был удар. О переезде я как-то не думал, а за неделю до него вдруг понял, что Кристину я больше не увижу. Занятия кончились уже довольно давно, и шли новогодние каникулы. Мы паковали вещи, царила суматоха и было не до этого. Я опомнился, уже когда нас отвезли к другой бабушке на три дня, пока родители перевозят все на новое место. Засыпая, я тихонько плакал в подушку, думая о Кристине. Я просто не представлял, почему я не сказал ей, что я больше не приду в школу? Почему я не спросил ее телефона?
Меня осенила мысль, что, возможно, бабушка спросила телефон у ее мамы! Ну конечно! Я почти всю ночь не спал, а наутро первым делом позвонил бабушке. Телефона она, конечно, не спросила. Все было кончено.

Через две недели я пошел в новую ужасную школу, где в классе не было ни одной девчонки, похожей не то что на Нее, а хотя бы на того, в кого можно было бы быстренько влюбиться. На уроках физкультуры я сидел в одиночестве на лавке, пока все играли в мяч, и плакал.

Я часто представлял себе, как вдруг дома звонит телефон, и я беру трубку, а там — она! Спрашивает, почему я не пришел в школу, а я говорю — понимаешь, а мы переехали! Она говорит, а давай я приеду к тебе! И приезжает. И мы идем кататься на карусели, или просто ходим около дома, почему-то с портфелями за спинами. Разговариваем про папу-летчика и про миллион других вещей, смеемся и она показывает мне свои рисунки цветов, а я ей своих мух с глазами. И нам очень-очень хорошо.

Обычно с такими мыслями я и засыпал.