Первые деньги за искусство я получил в семь лет за картину «У берегов Алупки». Выпросил у родителей настоящие масляные краски, нашел в старой советской фотокниге снимок с неведомого курорта и написал его на альбомном листе. Половину пропитанного маслом полотна занимало грязно-серое небо, вторую — грязно-синее море, а между ними уходила вдаль грязно-черная полоска берега. В гости пришел дядя, увидел картину и сказал, что это похоже на трубу завода в ветреную погоду. Я немедленно обиделся. Дядя предложил купить у меня картину за настоящие деньги. Я перестал обижаться. Тогда я понял, что художника, может обидеть каждый. Но если художнику заплатили за искусство, то становится не так уж и обидно.

В первом классе я нарисовал одного из черепашек-ниндзя и подарил однокласснику на день рождения. В тот день я принес папку со своими рисунками в школу, чтобы показать их ребятам. Учительница сказала, что «у Саши сегодня день рождения, давайте всего его поздравим». Я выбрал самый лучший рисунок из папки и подарил Саше. Через неделю в столовой Саша ударил меня в живот со словами «Ты чё, а?». Наверное, ему не понравился рисунок, заключил я, валяясь на полу, согнутый вдвое. Саша сказал, что рисунок, кстати, он выбросил. Тогда я понял, что искусство может ранить.

В старших классах я каждый год летом отдыхал в деревне у деда. Стена дедовского гаража была непростительно чистой и обширной, поэтому я решил нарисовать там девушку в купальнике в полный человеческий рост. Получив согласие деда, я приступил к работе. Бабушка, увидев рисунок, замахала руками и сказала, что нельзя рисовать такие рисунки посреди деревни. Потому что честные люди увидят, «провоцируются» и подбросят нам в колодец дохлую собаку. Я не поверил бабушке. Летом следующего года я обнаружил, что дохлую собаку в наш колодец до сих пор не подбросили, но вот дед закрасил мою девушку в купальнике скучной серой краской. Тогда я понял, что искусство провоцирует.

Решив, что графический дизайн и реклама хоть немного, но относятся к искусству, я связал с ними жизнь.

Несколько лет назад мы снимали большой документальный фильм о нашем регионе. Собрали самые красивые кадры, смонтировали под красивую музыку, озвучили красивым голосом. Фильм получился, но часть комментаторов в интернете негодовали. Их возмущало то, что мы выбрали для съемок самые красивые кадры, и почему-то не сняли ничего у них во дворе или в подъезде. Комментаторы даже угрожали приехать к нам в офис и показать, что такое настоящая жизнь региона. Тогда я понял, что искусство, когда оно касается сразу всех, способно вызвать народный гнев. Даже если оно красивое.

А однажды мы сделали социальную рекламу по заказу ГАИ. На ней девочка-призрак обращалась к маме: «Мам, домой не жди, дядя водитель „торопился“…» Клиенту понравилось, рекламу повесили в городе. Нам тогда многие сказали, что это «чудовищно» и «нельзя же так». Но потом реклама победила в каком-то конкурсе реклам. А потом — еще в каком-то. А потом в ГАИ нам сказали, что реклама эффективна и насколько понравилась коллегам, что теперь будет запущена и в других регионах. Что она реально помогает снизить количество аварий.

И тогда я понял, что если искусство не только ранит, провоцирует и вызывает народный гнев, но и хоть чуточку спасает жизни, значит, оно не зря.