Как-то слышал определение о сибирских мужчинах от одного столичного эксперта по урбанистике. Мол, Барнаул — это такой сибирский Дикий запад. Мужики работают. Бухают. Сыновей воспитывают. Слово свое держат. А в случае чего, могут и лицо набить. На последнем эксперт делал какой-то особенный столичный упор и загадочно улыбался.

Надо сказать, что в детстве мне особенно не докучали с «настоящим мужчизмом». Не было такого, что «мужчины не плачут» и «мужчины так не говорят». Плакал сколько влезет и занимался тем, чем хотел — рисовал, играл в приставку, лепил из пластилина. Сходил один день на танцы, устроил истерику, отдали в итоге куда просил — в художку, в нулевой класс. Когда отец ушел, мать ему это припомнила: «детей на спорт не водил, безобразие, сыновей же надо воспитывать!» И еще несколько лет бабушка водила нас с братом в бассейн по выходным.

В школе босячие пацаны всех звали пиздиться. Если ты не пиздился, то ты был не пацан, а «масть» или даже «джоконда». Босячие пацаны, по их словам, постоянно пиздились из-за соек. Со мной они хотели пиздиться не из-за соек, а потому что я был дерзкий. Я не отдавал деньги в столовке и не хотел за просто так приносить картриджи от «Сеги». Ну и слово держал. Если обещал босячим пацанам, что за отбирание у меня денег у них будут проблемы, то они были. Мама, чуть что, наводила шорох по всей школе. После пары таких случаев даже самые босячие пацаны стали здороваться со мной за руку. Мне не было стыдно.

Как-то уже в универе один мой друг заметил, что я мужчина, воспитанный мамой и бабушкой. Он, на всякий случай, не стал развивать эту мысль дальше, но я догадался, что он считает это зазорным. Я ничего не возразил, но стало почему-то немного обидно.

Мой дед Виктор был самым настоящим сибирским мужиком, по всем канонам определения столичного эксперта по урбанистике. Он работал. Он бухал. Он ухаживал за больной женой, растил двоих детей, построил несколько домов, был душой любой компании, играл на баяне, катался на лыжах, и всегда шутил так, что все смеялись. Работал и бухал. Бухал — и работал, и семью тащил. И сына воспитывал. И слово держал. Им восхищались и говорили — ну Витька, ну настоящий мужик! На таких всё и держится! И на нем правда все и держалось. Я думал: а почему же дед так бухает, если на нем все и держится? В тридцать лет я, кажется, понял, почему.

Деда Витю воспитала мать, потому что его отец погиб на фронте.

Мой бывший партнёр по бизнесу часто придумывал разные мужские занятия — бухануть после работы или начать строить лодку. У него была очень мужественная жизнь: борода, татуировки, три жены и три недостроенных дома. Лодка тоже в итоге оказалась недостроенной: мы успели сделать с десяток шпангоутов, как интерес к ней угас, несмотря на мужественность лодкостроения как такового.

Бизнес у нас был поровну, но партнёр лет пять назад почему-то начал забирать больше денег. Объяснял, что это всё ради семьи. Ему просто нужно больше, а мне нет. Когда я возмущался, что у меня тоже есть семья, он предлагал бухануть в баре и всё обсудить. Мы обсуждали, он обещал больше так не делать, но раз за разом опять делал. В конце концов, мне это надоело, и я его выгнал.

В тридцать четыре года у меня родилась дочь, и один друг шутливо спросил, мол, что ж ты сына-то не смог? Ты ж мужик, мол. Настоящему мужику нужен сын. А у тебя дочь. Я задумался — а правда, как воспитывать дочь? Что ей вообще сказать? А если я мужчина, разве я смогу правильно воспитать девочку?

В конце концов, какие в целом критерии настоящего мужчины? А сибирского, если на то пошло? С ума сойти было можно от всего этого!

Я начал думать и вспоминать: и себя в детстве, и родителей, и дедов, и слова друзей, и даже умозаключения столичных экспертов по урбанистике.

Может, чтобы считаться настоящим мужчиной, надо много работать? Или обязательно бухать? Бить лицо в случае чего? Обязательно воспитываться в полной семье? Воспитывать сына, а не дочь? Быть душой компании? Играть на баяне и кататься на лыжах? Иметь татуировки, усы и бороду? Строить дома и лодки? Держать своё слово?

Последнее мне отчего-то понравилось больше всего.

Да, пожалуй. Тот, кто держит слово — мужчина. Если угодно, сибирский.

Я не особенно знаю, как там в других местах с этим делом. Мне самому, конечно, еще немало предстоит над этим работать. Но, кажется, это хороший критерий, необходимый с одной стороны — и достаточный с другой. А все остальное — не более, чем приложения.

Ну и еще надо помнить, что у нас тут в Сибири — почти как Дикий запад. Могут и лицо набить при случае.

С Новым годом! Наливай, сволочь!

(Написано для проекта «Мужчина, вы куда?»)