В Бостоне совершенно фантастическая городская среда. Все эти уютные аллейки с миллионом лавочек на каждом углу, набережная с беговыми и велосипедными дорожками, кнопки для перехода улицы, которые разговаривают и вибрируют (!), памятники, таблички, пояснения — все это создает удивительно приятный для пользования город. Тут даже для городских служб все подписано: это люк канализации, он сливает воду в реку. А это люк — там электрические провода. А это кран для пожарных бригад.
А парки тут любят не только жители и туристы, но и другая живность: утки, гуси, белки, а возле Университета MIT встретился даже гуляющий по траве заяц!
Я всегда был как-то равнодушен к городской среде, но, видимо, потому, что в нашем родном городе бывать на улице мне в детстве как-то не хотелось (можно было огрести просто так, за сам факт своего существования), а потом привычки уже не сформировалось. Лучше было сидеть дома, потому что на улице неудобно и некрасиво, да и вообще, враждебно.
В голову сразу лезут мысли на тему «Почему у нас не так?», от которых трещит голова, потому что однозначного ответа нет. Наверное, такие вещи не делаются сразу — это формируется десятилетиями, если не веками. Да и Бостон — город очень даже снобский, и в этом плане наверняка стоит особняком даже в США.
Тем не менее, начинаешь проникаться уважением к тем, кто все это планирует, воплощает и поддерживает. И даже к жителям, которые убирают говно за своими собаками.
Кладбище:
Как во многих сравнительно старых городах, в центре Бостона есть несколько старинных кладбищ. Туда уже, понятно, никого не хоронят. Кладбища считаются историческими памятниками. Например, на одном из них похоронены родители Бенджамина Франклина. Кроме того, бостонцы считают, что там же похоронена Элизабет Фергуз, она же Матушка Гусыня, автор знаменитых «Сказок Матушки Гусыни». Впрочем, этот факт оспаривается англичанами.
Могилам по 200-300 лет, они расположены очень тесно, никаких холмиков нет, а текст выбит прямо на плитах. На некоторых изображены крайне выразительные черепа.
На входе одного из кладбищ стоит весёлый толстяк Джимми. Он раздает всем желающим папки с путеводителем по кладбищу собственного производства. Просто сверстаенный в ворде текст с картинками, отпечатанный на черно-белом лазерном принтере. Джимми просит отдать ему путеводитель при выходе, а если работа понравилась, то наградить его парой долларов. Чем не идея для стартапа?
Кстати, в игре Fallour 4 действите разворачивается как раз в Бостоне. Правда, разрушенном в результате ядерной войны. Я, понятно, первым делом побежал на кладбище. Там, что логично, оказались зомбаки.
Выставка в MIT
Крутая идея выставки от Массачусетского института технологий. Сами экспонаты висят внутри, а описания — на стеклянной стене на улице. Удобно: даже если выставка уже закрылась, люди с улицы все равно могут как будто посетить её.
Точками показана навигация: к какой именно картине относится описание.
Кстати, это даже не картины, а снимки с микроскопа, показывающие то структуру тканей, то бактерии, то еще что-нибудь.
Вообще, территория MIT — это мини-город со лабораториями, заводами, книжными магазинами, выставками и стадионами. Никаких оград нет, всюду можно свободно гулять, даже заходить в корпуса института.
Кстати, MIT закончил Гордон Фримен.
—-
Ратуши:
Бостон очень приятен в первую очередь благодаря множеству старых зданий, который сохранились с колониальных времен. Все эти приятные закругления, старый кирпич, узенькие окна и двери — всё это радует глаз, греет сердце и щекочет мозг. Сочетание старых построек с широченными и ровными небоскребами смотрится удивительно органично, несмотря на вопиющую разницу в детализации фасадов.
Но есть в Бостоне одно здание, которое резко выбивается из всего — это новая Городская ратуша. Это уродливейшая поделка в стиле советской экспериментальной архитектуры 1970-80-х годов. Я думал, этот стиль был популярен только у нас — ан нет, и американцев затронул этот тренд. Я не считаю себя большим специалистом в архитектуре, однако, сравните сами — на фото старая и новая ратуши.
Википедия пишет, что после постройки в 1960-м разгорелся жуткий срач, а позже инициативные группы сознательных горожан даже пытались продавить снос новой ратуши.
P. S. В старой ратуше, кстати, кстати, на первом этаже теперь гриль-бар.
—
Мост в Смутах
В октябре 1958 года группа особенно остроумных студентов главного мирового Политеха — Массачусетского институтат технологий (MIT) — придумала измерить длину гарвардского моста. Разумеется, просто так измерять в футах было скучно, поэтому измерять решено было, конечно, в Смутах. Оливер Смут был одним из этой группы студентов.
Он ложился на мост, возле его головы делали отметку краской, он вставал, переходил к ней, и снова ложился. Когда он уставал, его просто перетаскивали.
В итоге длина моста получилась 364,4 смута и одно ухо.
От веселой затеи не осталось бы ничего, если бы каждый год первокурсники MIT не обновляли отметки на мосту.
Кстати, полиция использует смуты для указания точного места происшествия на данном мосту. Так и представляю себе: «Труп белого мужчины на 18-м смуте!»
Смешно, что Оливер Смут в итоге стал главой Международной организации стандартов.
—
Бомжи
Бомжи, конечно, — лёгкая фактура. Я хорошо запомнил лекцию Михаила Угарова летом 2015 года, про то, как студентам-документалистам на первом курсе запрещают снимать бомжей, безногих одноглазых детей и шаманов в чумах, потому что все это говорит само за себя и, вообще, читерство.
Бомжей в Нью-Йорке и Бостоне хватает. Большинство — те самые сверхфакурные, грязные Сифон и Борода. Сидят на кучах тряпья, хрипло горланят в пространство о чем-то и харкают на землю. Но есть и нетипичные.
Вот, например, молодой бездомный в Бостоне. Увидел, что я фотографирую улицу и попросил сделать его фото.
У меня как-то язык не повернулся спросить, как ветеран войны со стажем оказался бездомным. Из кино и сериалов ведь известно, что у американских военных огромные льготы и привилегии, и уж без жилья они точно оставаться не должны. Я не стал спрашивать, потому что, видимо, предвидел длинную историю про то, как его обмануло государство, или что-то подобное. А он не стал рассказать первый. Просто кивнул мне, когда я сделал фото, и отвернулся.
И мы отправились дальше по Пути Свободы — историческому маршруту по Бостону, ведущего по всем главным историческим местам.
—
Конституция
В Бостоне есть так называемый Путь Свободы (Freedom Trail)— туристический маршрут, обозначенный ищущей через весь город линией из красного кирпича. Длина — около 4 километров. На самом деле, это супер-удобно — можно не выжигать глаза с путеводителями, а начать от центрального парка Бостона и за пару часов дойти до финальной точки Тропы — корабля «Конституция», (по пути поверхностно изучив почти всю важную историю этих мест. Так мы и сделали.
Мы случайно пришли к началу последней в тот день экскурсии на сам корабль — а это, кстати, старейший парусный корабль в мире из находящихся на плаву (как говорит Википедия). На самом деле, это в голове не укладывается — деревянная махина, сделанная в 1797 году, все еще способна плавать! Правда, сейчас она стоит в так называемых «сухих» доках, но иногда, по большим праздникам, ее выводят в бостонскую гавань. Корабль каким-то чудом выжил во всех боях, его хотели ликвидировать, потом сто раз чинили и в конце концов сделали памятником.
Экскурсию проводит действующий офицер военно-морского флота США Джейсон. Ему 21 год, он родился в Калифорнии, он очень любит фотографироваться и шутить. Все это можно узнать в первые 2 секунды после начала экскурсии, так как речь его подобна пулемету — даже с хорошим знанием английского уследить за ней сложно. Вообще, Джейсон рассказывает об истории «Конституции» в манере, которая находится где-то между стэндап-камеди и рэпом. Но слушать интересно. Все в лицах, пересыпано шутками и подтруниваниями над аудиторией. «И тут наш командир принимает единственно верное решение — угадайте, какое? Ну, кто? Правильно, пацан, бежать! Иногда бежать — это очень мудро. Пацан, ты знаешь толк в боях, ха-ха-ха! Но запустить мотор никто не может, угадайте, почему? Ха-ха, да потому что на дворе 1812-й, и никакого мотора на «Конституции» нет, это, блин, парусное, ПАРУСНОЕ судно! Но даже с парусами бежать очень сложно, когда нет ветра. А это был именно такой день!..» — и всё в таком духе. Народ смеется, фотографирует, отвечает на вброшенные вопросы.
Рассказ длится 20 минут. Потом все разбредаются по кораблю, лезут вниз, в отделение для пушек, фотографируются, и выходят с корабля.
Видно, что Джейсону очень нравится его работа.
Уверен, что если в Нью-Йорке когда-нибудь воцарится абсолютная тишина, город охватит паника. Люди подумают, что наступил конец света, не меньше. Что зомби захватили город и остановили метро и автомобили, сломали все вентиляторы, заткнули все воздуховоды, перекрыли выходы канализации.
Нью-Йорк живёт в постоянном гуле. Нет, не так: Гуле. С большой буквы. Он как воздух, этот Гул. Он обволакивает и окружает, и ты привыкаешь к нему. Он перемешивается с голосами на улицах, музыкой и сигналами машин, растворяется в них. И ты уже не замечаешь его днём.
Зато ночью Гул царствует безраздельно. Больше всего это похоже на работу исполинского вентилятора где-то глубоко под землёй. К Гулу даже ночью постоянно примешиваются случайные скрипы, смех, крики, лязги, топот, шелест и еще невесть что. И сигналы пожарных и скорой помощи.
О, сигналы и сирены машин экстренных служб здесь — дело особое. Громкость их невероятна. Уверен, что на заводах, где их делают, введена специальная шкала для Нью-Йорка. «Уровень: маленький — средний — максимальный — супер-громкий — опасно громкий — для Нью-Йорка». И для контроля качества специально нанимают какого-то человека с нарушениями слуха. Скорее всего, полностью глухого. Ему включают каждую сирену, предназначенную для поставки в Нью-Йорк, и если у него начало от громкости прихватывать сердце, значит, нормальная сирена, контроль качества прошла.
Днём эти сирены призваны своим звуком запугивать другие машины, чтобы те жались к обочинам и давали скорой или пожарной дорогу. Причём я уверен, что от страха другие машины даже немного физически съёживаются, что, опять же, даёт немного лишнего пространства на дороге.
А ночью эти сирены, похоже, включают просто так, повеселиться. Это же, черт возьми, Нью-Йорк! Громогласный Город Грехов, где днём должно быть страшно, а ночью — весело.
И жутко, запредельно громко!
Гранд Централ, Нью-Йорк
Так бывает иногда во снах: ты никогда не бывал в каком-то месте, но, едва там оказавшись, уверен в обратном. С центральным железнодорожным вокзалом Гранд Централ та же история — по необъяснимой причине чувствуешь тут себя, как дома. Наверное, виной всему великое множество фильмов, в которых он показался.
Порт Авторити, Нью-Йорк
Автобусный терминал Port Authority в Нью-Йорке — очередной пример подхода к делу с размахом. Проще всего это сравнить с аэропортом — подробная навигация внутри (конечно, Гельветика), эскалаторы, управление очередями, 160 выходов на посадку. Только что нет ни таможенного, ни паспортного контроля. Смеющаяся толстая негритянка на багажной стойке только машет рукой — ничего не надо сдавать заранее, идите к автобусу, выход 84. Точно 84 говорю? На инфостенде-то было написано 81. Вот почему все эти полные престарелые негритянки всегда такие весёлые? Секрет, наверное, какой-то знают. У выхода 84 к толпе пассажиров подходит толстый лысый мужик в цветастой рубашке, похожий на маньяка из «Настоящего детектива». Тонким голосом он затягивает заунывную историю в стиле «кошелек отрезало поездом, в паспорте сгорела страничка с пропиской». Хочет денег, конечно. Толпа смотрит в пол, денег никто не дает. Наверное, такое здесь в порядке вещей, и жалостливая история мужика обычна для подобных дел. Мужик замолкает и переходит к соседним воротам, повторяя выступление заново. Наконец, открывается стеклянная дверь, всех просят на посадку. Сразу же по запаху понятно, что в автобусе есть туалет. «Можете пристегнуться, — говорит негритянка в форме и ухмыляется, — если хотите. Это опционально». Выясняется, что обещанных на сайте автобусной компании розеток внутри нет, вай-фай ничерта не работает, а система вентиляции сломана, поэтому внутри автобуса очень жарко и запах туалета. «Не бросайте бумажки в унитаз, а то он сломается» — заканчивает свою приветственную речь негритянка в форме и садится за руль. До Бостона ехать 4 часа.
Вашингтон
Толстяк в мешковатой одежде бормочет что-то в наш адрес, я мотаю головой.— Но я всего лишь спросил, как у вас дела! — толстяк явно негодует, что не удалось завязать разговор. Мы проходим мимо, спешно удаляясь. Кто знает, что там на уме у этих одиноко стоящих граждан в мешковатых одеждах? Вокзал Union Station («Союзная станция») в Вашингтоне — какое-то не очень дружелюбное место, несмотря на. Мы долго шарохались, прежде чем найти выход. Указатели показывают на выход, но мы неизменно попадаем на парковку. Туалеты в неказистой пристройке. Какие-то типы что-то бормочат тебе вслед. Внутри все залеплено рекламой обуви. Скорее выбраться отсюда! Зато снаружи здание вокзала просто роскошное. Рядом не менее величественное здание почты — поменьше, чем в Нью-Йорке (сильно поменьше), но все же. Мы вызываем Lyft и едем на самый восток города. Там на два дня мы сняли комнату, чтобы посмотреть стольный град Вашингтон — одно из тех мест на Земле, где вершатся судьбы мира.
Жаль, что не во всех странах с огромной территорией вокзалы так же хороши, как в Америке.
В Вашингтоне мы провели три дня. Сели на автобус в Нью-Йорке, и, за 4 часа без остановок миновав 350 километров идеальных американских дорог (розетки, туалет — что ещё надо для счастья в автобусе?), уже были там.
Познавательная страничка: Вашингтон — это старое историческое название. Правильное и официальное наименование — округ Колумбия. На самом деле, это даже не город, а специальное административное образование между штатами, созданное в конце 18-го века. Перед этим северные и южные штаты немного поспорили, у кого будет столица. В конце концов, победил юг: они выплатили иностранные долги за северян, и в итоге столицу основали на территории южных штатов. В отместку за это через полвека северяне вероломно победили южан в Гражданской войне.
Погода в Вашингтоне в марте обманчивая: солнце светит, как оголтелое, но острый ветер прошивает до костей. На ум приходит метафора про американскую демократию, настолько неизящная и пошлая, что я, пожалуй, не стану писать ее здесь.
Все достопримечательности американской столицы (и Белый дом, да) сосредоточены, в основном, вдоль огромной аллеи, которая так и называется — Национальная Аллея. Даже здесь чувствуется стремление американцев к упрощению и практичным решениям.
Посреди неё тянется длинный парк с древними дубами и платанами. В целом, тут идиллия: по ослепительно зеленой травке бегают рыжие белочки, то тут, то там на травке валяются влюблённые парочки или просто пришедшие полежать рядом с Капитолием подозрительные одинокие граждане. Цветёт яблоня.
По дорожкам прогуливаются толпы людей, проносятся бесконечные вереницы бегунов. О, бегунов тут столько, что они довольно скоро начинают бесить так же сильно, как в социальных сетях, когда они регулярно пишут о своих пробежках. Как велосипедисты и веганы. Даже если ты сам бегун, велосипедист и веган в одном лице. Да, я такой злой от мяса.
На протяжении Аллеи встречается несколько reflecting pool’ов — специальных очень мелких бассейнов, которые нужны только для того, чтобы в их водной глади красиво отражались Капитолий, мемориалы, музеи, и все остальное хозяйство. Как раз здесь, по такому бассейну, на фоне обелиска Монумента Вашингтона, бежали навстречу друг другу Том Хэнкс и Робин Райт в фильме «Форрест Гамп», а через 20 лет, мимо этого же самого бассейна — Робин Райт в «Карточном домике».
Когда идешь здесь мимо Капитолия и прочих правительственных зданий, о политике не думать просто невозможно. Кажется, что все вокруг только о ней и говорят. На небе говорят о море, а в Вашингтоне — о политике. Причем, конечно, о мировой.
Мне даже показалось, что проходящий мимо седой мужик, громко разговаривающий по телефону, упомянул Россию. Я услышал обрывки фразы: «…and we must… put this… block outside of Russia…». Дул сильный ветер, и разобрать слова было сложно. Возможно, мужик просто обсуждал с кем-то игру в Minecraft. А может, это были слова, которые изменят мировую политику в ближайшие годы.
Тут все пропитано духом единения штатов, везде про это сказано. Перечислены штаты. Еще раз перечислены. Первые 13. Потом остальные. В единстве наша сила. Наша сила в единстве. Еще раз перечислены все штаты. Все штаты выбиты в граните. В столбик. В строчку. И еще раз. И еще.
Экскурсия в сам Капитолий оказалась так себе: на входе выбрасываешь всю еду и питье, долго стоишь в очереди, озираясь на торжественные своды и статуи знаменитых американцев и каких-то не менее знаменитых индейцев. Всех делят на группы по 30 человек, выдают наушники и прикрепляют к гиду. Небольшого роста девушка с подвижным лицом и большими зубами следующие полчаса таскает группу за собой, неразборчиво вещая рассказы в микрофон, висящий на ее шее. Звук оттуда транслируется в наушники. Рассказы довольно однообразные — в основном, про знаменитые американцев, про роспись знаменитого потолка и про то, что сейчас Капитолий на ремонте, но к июлю откроется. «Да-да, точно, откроется! Должны успеть. У нас, знаете ли, тут все четко, ха-ха». И в таком вот духе полчаса. Знаменито.
Через туннель из Капитолия можно попасть в Библиотеку Конгресса, но она оказалась уже закрыта в тот день.
Вашингтон очень хочет быть историческим, хочет транслировать величие сравнительно молодого государства. И хотя до настоящей российской и европейской древности ему далековато, с величественностью тут все хорошо.
Друзья, я поражен вашей креативности. Видно, что HoReCa-индустрии еще есть куда стремиться и расти. Да что там, собери мы круглый стол, могли бы определить вектор ее развития на годы, десятилетия вперед! (Не шучу, варианты правда накидали интересные)
Правы те, кто сказал, что это устройство для ожидания. Его выдают на входе в бар, если гость хочет сесть, а столиков свободных нет. Гостя тогда отправляют посидеть за баром. Когда столик освободился, устройство начинает бешено вибрировать и неистово перемигиваться во всю мощь своих китайских светодиодов. Чем-то похоже на телефон для глухонемых. Ну, или на лазерное шоу на музыкальном фестивале.
Такие же штуки выдают в некоторых бургерных, где сначала надо оплатить заказ, а потом ждать, пока он приготовится.
А еще в этом гриль-баре (Old Ebbitt Grill) вместе со счетом приносят заголовки актуальных к этой минуте новостей, отпечатанные на такой же кассовой ленте, что и счет. Начинаешь читать, и пару секунд не можешь понять, что это за блюда там перечислены? Ты вроде совсем не это заказывал. Теракт в Бельгии, объявлен розыск, аэропорты усилили охрану, дебаты Трампа и Хиллари, антидопинговый комитет делает предупреждения, что-то там про спорт, акции туркомпаний упали после теракта.
Бармен, как и везде, при покупке пива спрашивает паспорт. Оправдывается:
— Такие правила, сэр! Стоит волноваться, если я не спрашиваю паспорт! Это значит, что вы на вид совсем старый!
Вообще, удивительно, что в каких-то 300 метрах от Белого дома существуют шумные заведения, где можно перекусить и выпить. Более того, еще ближе, метрах в 150 от ограды Президентского парка (что окружает Белый дом), стоит совсем уж безобразный вагончик с уличной жратвой. Вокруг все такое прилизанное, чистенькое и торжественное, кованные ограды, умытая травка, идеально ровные деревья, загадочные старинные здания, по небу один за другим чертят светящиеся следы самолеты. И этот вагончик со жратвой, наглый, как алкаш в Большом театре, стоит себе бесстыдно и в пейзаж совсем не вписывается.
А может, на территории Кремля такие тоже есть, просто мы об этом не знаем?!
Мы жили на углу 5-й и 52 улиц, а парад в честь Дня Св. Патрика проходил буквально через пару улиц, по Парк-Авеню.
Когда я только начинал писать свои заметки про США, я думал, что будет нечто в стиле «В Америке то, в Америке это» — этакий паровозик из замечаний и обобщений. Однако, чем дальше, чем больше видишь и понимаешь, тем сложнее становится — только я набираю полноценный груз обобщений, чтобы отправить его в вольное плавание на корабле под именем «В Америке вот так-то», как сей корабль (неловкий, прямо как это метафора), разбивается об айсберг под названием «В Америке нихрена не везде так, а вот, смотри — еще и так бывает».
Только ты насладился благоустронностью Бостона и похвалил выдающийся подход американцев к обустройству городской среды, как в Бруклине ты идешь где-то в районе мостов и стараешься не наступить на валяющийся мусор или крысу, которые запросто шныряют тут же. Только ты написал, что знаменитые желтые Нью-Йоркские кэбы — такси — и по сей день остаются желтыми, как бац! — едет сразу три зеленых, как недозрелый авокадо, машины. Едва ты расписал, что в США все классно объясняется и разжевывается, как в промзоне тебе встречается дорожный знак с двумя качающимися на качелях человечками, и ты не знаешь, что и думать. Никаких надписей вокруг. Человечки на качелях. Промзона! ЧТО. ОНИ. ТУТ. ЗАБЫЛИ?!
Итак, вот немного из того, что я успел выяснить за почти месяц пребывания в Штатах.
1. На улицах крупных американских городов нет ни бродячих собак, ни кошек. В Нью-Йорке между небоскребами шныряют крысы (и это не тюремный жаргон). В Вашингтоне и Бостоне в парковых зонах живут белки, утки и гуси. Ну и голуби, конечно. И иногда на лавках спят вполне приличные люди.
2. Темнокожие удивительно сплочены. Малознакомые разговаривают друг с другом на улице, громко ржут. В автобусе поддерживают друг друга, помогают инвалидам. Я не видел, чтобы белые делали так же, а вот негры — сколько угодно.
Вот, например, просто улыбчивая пара со смешным ребенком в метро в Кембридже. Разрешили себя сфотографировать, а потом еще попросили сделать фото и на их телефон.
В целом тут в воздухе как будто намного меньше напряжения, чем, например, в Москве. Все улыбчивые и интеллигентные. Могут просто поймать твой взгляд и разулыбаться.
3. В целом темнокожие, особенно пенсионеры, похожи на наших. Согбенные, кое-как одетые. В Вашингтоне я не видел плохо выглядящих белых стариков, белые старики все — сплошь подтянутые и оптимистичные. Зато так себе выглядящих черных очень много.
4. В городских автобусах обязательно есть приспособления для инвалидов: специальная штука, которая помогает колясочнику забраться в автобус и складывающийся ряд кресел, который освобождает пространство, чтобы поместилась коляска с инвалидом.
5. Вообще, городская среду как минимум в Нью-Йорке, Бостоне и Вашингтоне очень дружелюбна для людей с ограниченными возможностями: светофоры пиликают и разговаривают, тротуары размечены специальными выпуклыми метками, в метро могут подвезти специальные лифты, а во многих магазинах есть особые лестницы и прочие присобления, призванные облегчить жизнь инвалидам.
6. Например, в супермаркетах Walmart есть специальные коляски с приделанными к ним тележками. Это для инвалидов. Чтобы садились в них и ездили между полками.
7. Почти нигде, кроме банкоматов, не нужно вводить пин-код карты, все считывается с магнитной ленты. Просто просят подписать кассовый чек. Уверен, что сметливые капиталисты подсчитали, что это экономит милисекунды времени и миллиарды долларов в выручке магазинов.
8. Пиво продается в бутылках 0,3 л (11,2 FL OZ — 11,2 жидких унции). Поллитровые бутылки («Чебурашки») встречаются крайне редко — видел только однажды. На разлив пиво наливается только в стакан 0,3. Либо, если хочешь, нальют половинку от этого объема. Но не больше.
9. В магазинах продают предоплаченные дебетовые карты VISA, MasterCard и других систем. Просто покупаешь, срываешь полиэтиленовую пленку и пользуешься. Есть номиналы от 5 долларов.
10. «Ночь Томпсонов». Ума не приложу, почему я это записал, но видимо как-то автоматически ночью проснулся и записал. Привычка в поездках моментально записывать все, показавшееся ценным. Это я во сне в Нью-Йорке под гул сирен за окном придумал сюжет для романа детективного жанра, про то, как Нью-Йорк за одну ночь наводнили некие Томпсоны. Больше про сюжет неизвестно ничего. Забирайте, кто хочет. Донцова, ты слышишь?
11. Аптеки в США — это одновременно и магазины шаговой доступности, где кроме лекарств продаются еще и продукты и бытовая химия, и пресса. Это поначалу выглядит дико, но если проследить корни этого явления, все встает на свои места. Когда в начале ХХ века возникли крупные производители лекарств, то микстуры перестали готовить прямо в аптеках. В поисках путей выживания аптеки были вынуждены выкручиваться, и начали продавать еду. Ну и потом как-то все и закрутилось. Чем-то похоже на историю с нашей почтой, только у нас никакого конкурента почте не возникло, а она просто сама стала хиреть из-за плохого качества сервиса.
12. Та самая массовая еда, которую можно купить в аптеках и найти в фастфуде, и как во времена Ильфа и Петрова, пресная и невкусная. Этакая дежурная еда. Поставленная на поток смесь белков, жиров и углеводов без вкуса. Вкусно питаться дорого — надо идти в рестораны. Дома в США в больших городах готовить не принято.
13. США переживает бум здорового питания и органичности. Не надо путать со вкусной едой. Это именно здоровое питание и экологически чистая еда. Сельдереевые коктейли. Огуречный мусс. Суп с семенами чиа. Такая еда стоит, конечно, дороже обычной. Куриные яйца, проверенные на предмет экологичности (курам давали жратву с минимальным содержанием химии). Органический чай из ботвы морковки. Всего этого по 5-6 градаций — в зависимости от силы фактора «органичности». Корову доили в перчатках из резины — молоко дороже обычного, неорганического. В перчатках из латекса — уровень органичности повышается. Корову трогали за вымя голыми руками — максимальный уровень органичности, цена выше в пять раз по сравнению с самым плебейским, механистическим молоком без души.
14. В ресторанах и кафе чаевые иногда сразу включены в счет, а иногда нужно написать нужную сумму (принято 15-20%) в отдельном поле на чеке, потом написать общую сумму (сам считай, да) и поставить подпись. Оплата за еду спишется сразу, а вот чаевые — в течение недели. В особо хитрожопых ресторанах чаевые и включены в счет, и есть поле, чтобы дописать еще сверху. Не заметишь — оставишь двойные.
15. Выключатели во всех туалетах расположены изнутри. Никакой злодей не сможет выключить свет, пока вы внутри.
16. В туалетах часто нет бачков: вся вода для смыва стоит в чаше унитаза, из-за чего кажется, что он засорен. При смыве вода просто с грохотом улетает в трубу, увлекая за собой все остальное.
17. Отопление в частных домах сделано не батареями, а вентиляторами. Теплый воздух нагнетается в комнаты через централизованную сеть воздуховодов. Горячий воздух гонится откуда-то из подвала, где стоят мерно гудящие по ночам насосы.
18. Остановки общественного транспорта обозначаются по перекресткам — угол такой-то и такой-то улиц. Легко можно догадаться, в какой это части города, даже если никогда там не был.
19. Почему можно легко догадаться? Потому что в США улицы пронумерованы, и в этом страсть американцев к упорядочиванию и практичности приходится как нельзя кстати туристам с топографическим кретинизмом. Никаких там витиеватых названий бульваров в честь малознакомых людей, все по делу — номера. Авеню двусторонние и длинные. Стриты — односторонние и короткие. Стройная система нарушается только изредка, но это скорее помогает запомнить расположение улиц, выбивающихся из системы. Например, Парк-авеню в Нью-Йорке проходит как раз близко от Центрального парка. Красота.
20. Один из популярных в США напитков практически неизвестен у нас — корневое пиво. Бывает алкогольное и безалкогольное (газировка, по сути). В Википедии сказано, что делается из коры некоего дерева Сассафрас и еще тонны разных ингредиентов. В общем, знаете такую согревающую мазь «Финалгон»? Если добавить ее в Кока-колу, вы сможете составить представление о том, какое на вкус это корневое пиво.
21. Возле Рокфеллеровского центра кто-то повесил табло, цинично напоминающее о размере госдолга США. Думаю, в России надо создать телеканал, который будет круглосуточно транслировать эту картинку. Чтобы в случае чего дорогой россиянин рраз, переключил, увидел, какой у Трампика долг большой, и аж сердце радостью бы зашлось! Оно там давно уже висит. Говорят, началась у них паника, когда долг превысил отметку в 3 млрд. Нынешняя цифра уже так сильно не пугает людей.
22. Прямо посреди Нью-Йорка вопиюще висит плакат с тремя голыми телками. Он, несомненно, пропагандирует похоть, беспорядочные половые связи и отрицает традиционные семейные ценности. Куда, блять, смотрят православные активисты и пассивисты? Где, сука, родительские комитеты? Почему ФАС молчит? Ужас, прохожие идут, смотрят, напитываются похотью. А дети!? А ЕСЛИ ОНИ ВЫРАСТУТ МОРАЛЬНЫМИ УРОДАМИ?!
23. В Нью-Йоркском аэроэкспрессе предусмотрена вот такая тихая тревога. На случай, если на тебя кто-то тихо нападает, можно тихо нажать вот такую полоску, идущую вдоль всего вагона с двух сторон, и, видимо, придёт полиция (непонятно, тихо ли). Удобно, согласитесь.
24. В Нью-Йоркских маршрутках все места — только сидячие. Стоять запрещено федеральным законом — об этом сообщает специальная табличка внутри.
На самом деле, если подумать, это правильно: безопаснее, никто никого не обтирает и ни на кого не падает на остановках. В метро стоять можно, но поезд идет очень плавно, в отличие от автобуса (правда, в городских стоять, как выяснилось, можно). Про метро напишу еще отдельно (спойлер — оно хуже, чем в Москве)
25. Во многих кафе обязательно висит плакат, объясняющий что делать в случае едального задыхания. Дизайн может различаться, но текст примерно одинаковый. Финальный пункт всегда такой: «Если ничего не помогло и человек не дышит, звоните 911». Забота!
26. Есть такая профессия, сынок, — собаченек прогуливать. Этим в Нью-Йорке, в основном, занимаются подростки и бабульки. Набирают 3-5 псин и ведут, например, в Центральный парк. Главное, чтобы песики друг друга не перегрызли и не перетрахали.
27. Реклама сотового оператора Verizon. «Розовый — это всего лишь разбавленный красный» Казалось бы, причем тут розовый? А притом, что это троллинг в сторону одного из конкурентов — немецкого оператора T-mobile, у которого вся реклама и фирменный стиль как раз розовые. Небольшие рекламные войны в разгаре.
28. Мы, как и Ильф и Петров тоже начали знакомство с Нью-Йорком с 42-й улицы. Столица мира, не иначе. Дикий котел из всего со всем. Все мигает даже днем. Типографический ад. Негры раздают буклеты про автобусные туры и уговаривают купить сегодня, а поехать завтра — тогда будет большая скидка. По сравнению со временами «Одноэтажной Америки», наверное, стало почище и пахнет не так.
29. Наверное, в других странах почта и может выглядеть по-другому, но в Нью-Йорке ее легко перепутать с судом или, на худой конец, с мэрией. Размах поражает воображение. В старом фильме «Почтальон» с Кевином Костнером главгерой говорил, что в государстве может не работать что угодно, но если не работает почта, то и государства-то, считай, что нет. Американцы, видно, подошли к этому вопросу с традиционной ответственностью и помпой. На фасаде написано «Ни снег, ни дождь, ни жара, ни ночной мрак не помешают курьерам быстро доставлять почту».
30. Конечно, невозможно было не съездить посмотреть на знаменитый фасад из любимого сериала «Друзья». Дом находится на пересечении Гроув-стрит и Бедфорд-стрит.
В сериале, правда, он использовался только как картинка: окружение и балконы совсем не такие, как иногда так были показаны.
Внизу находится какой-то снобский винный бар. Вокруг — довольно тихий, рафинированный спальный район. Никакой тебе Central Perk.
На стене кто-то подписал, что любит Джо.
31.
— Я не буду улыбаться на фото.
— Почему?
— Потому что эта тема очень грустная.
— Вы протестуете против атомной энергии?
— Да. Мы хотим, чтобы они прекратили строительство станции «Пилигрим». Там такие же технологии, как на Фукусиме были. Это очень опасно для города!
— А вы сами отсюда?
— Нет, я из Франции сама.
Похоже, единственное обобщение, которое имеет право на жизнь — Америка очень разная. Можно стоять и смотреть на одну Америку, а потом повернуть голову и увидеть совсем другую. Даже ходить никуда не надо, только голову поверни. С одной стороны улицы по тротуару идут моднючие хипстеры, явно одевающиеся где-то на Пятой авеню, а с другой — плетутся хасиды в пугающе одинаковых черных плащах до пола и в огромных меховых шапках.
В метро, где столь идеальная навигация (еще и Гельветика!) все табло вдруг показывают разные данные, так что непонятно, в тот поезд ты в итоге сел и куда едешь. Роскошный бутик какого-то известного бренда, а за углом — тесная и грязная закусочная.
Тем более удивительно, как это переплетение контрастов вообще существует и работает. Как это вообще возможно, чтобы столь разное было рядом? Как-то же эти люди договорились, и терпят друг друга, несмотря на все различия! «Невероятный котёл », «страна контрастов» — любая пошлая избитая фраза тут подходит. Не знаю, каково тут на самом деле жить, но со стороны наблюдать уж точно интересно.
Все посты про США
- Бостон: городская среда, Мост в Смутах, бомжи и Конституция
- Сирены Нью-Йорка
- Вокзалы США
- Вашингтон
- День Святого Патрика в Нью-Йорке
- Небольшие факты и замечания про США
- Жилье в Вашингтоне
- Американские объявления
- Анжелика
- Такси и таксисты
- Mimi’s
- Брайтон-бич
- Надземка
- Бездомный автобус
- Секретные бары
- На Вершине скалы
- Ресторанные тролли
- Больное дерево в Бостоне
- Русские эмигранты в Бостоне
- Кристофер
- Автобусы и их водители
…Просыпаюсь среди ночи. Все как будто знакомое. Низкий потолок, побеленные известкой стены. Ветхий бабушкин шифоньер, на нем, как всегда, куча всякого барахла. Кровать подо мной скрипит — точно, старый пружинный матрас от моей детской кровати, еще со старой квартиры. От меня самого пахнет костром. Ну да, точно, мы же сегодня жгли костер с братом в огороде. Без сомнения, обстановка, запахи и звуки говорят о том, что я в деревне у деда, а на дворе лето 2001 года… Стоп, что-то не то!
Некоторое время спустя нейроны в голове перестают суетиться, мыслительная сеть входит в более-менее стабильный режим, и я понимаю, что я ни в какой не в деревне на летних каникулах 15 лет назад, а в Вашингтоне, столице Америки. Мы сняли комнату здесь на три дня, чтобы посмотреть город. Запах костра исходит от меня, потому что накануне мы ужинали в барбекю-баре…
— Это очень крутая работа! «Американ Эйрлайнс» дает всем сотрудникам большие бонусы. Я могу летать по всей стране бесплатно! Я часто путешествую к семье в Огайо. И в Париж к моему бойфренду.
Шон работает в аэропорту парковщиком — стоит на взлетной полосе и машет флажками, показывая самолётам, куда рулить. Говорит, что работа несложная — обучение занимает всего пару дней.
Мы сидим на небольшой кухне на первом этаже его дома в Вашингтоне. Шон делает себе овощной салат.
— Это правда легко! Если я не могу выйти на работу, я прошу кого-нибудь из друзей, чтобы подменили меня. Раньше я работал риэлтором, но когда на рынке случился кризис, пришлось подыскать себе вторую работу. Сейчас совмещаю, это удобно.
В объявлении Шона было сказано, что у него «очень либеральный дом», и что «если вы республиканец, то просьба не беспокоиться». А ещё, что сам он обитает в подвале, а гости — в гостевых спальнях наверху. Однако, когда мы приезжаем, Шон очень извиняется, но комнаты наверху заняты, и свободна только спальня в подвале. Так получилось. Он ещё раз извиняется.
В подвале, однако, обнаруживается полноценная комната. Разве что потолок низковат. И стены побелены извёсткой в лучших традициях российской деревни (даром, что мы в центре мирового капитализма). Тут есть зеркало, старый комод, низкий столик, стеллаж с книгами и огромная высокая кровать с матрасом на пружинах. Стена около зеркала пестрит картинками, подчеркивающими ту самую либеральность дома, заявленную на AirBnB. Тут висят плакаты, призывающие бороться за права геев, старинная табличка «Зал ожидания для цветных», многочисленные значки «Я голосовал за Обаму», портрет Фриды Калло, календарь с голыми мужиками и отдельно — фотография двух голых мужиков в постели. Да, будь мы республиканцами, нам тут пришлось бы непросто, что и говорить.
Я выбрал это жилье по карте, и сначала казалось, что оно почти в центре города. Однако, я ошибся: дом находится в тихом «чёрном» квартале на окраине. В центр нам приходится ездить на автобусе или на бесплатном только что запущенном трамвае.
Лестница из нашей комнаты ведет в кухню на первом этаже. На втором находится туалет с ванной и две гостевых комнаты. В одной из них живет Алекс — чрезмерно эмоциональный парень с интонациями тревожной бабульки. Когда они с хозяином громко разговаривают на кухне по утрам, складывается впечатление, что Алекс каждый раз получает недобрые известия из собеса о задержке пенсии, после чего громко сокрушается, охает и принимается крыть ответственных за это безобразие на чем свет стоит.
Работает Алекс маркетологом в компании, которая ремонтирует дома.
— Мы «подсаживаем» клиентов на наши услуги и обслуживаем их десятилетиями. Чиним крышу, меняем окна, ремонтируем прохудившиеся трубы и раз в 5 лет делаем косметический ремонт. У нас десятки тысяч клиентов по всей Америке. Мы — номер один! — рассказывает он мне, перемешивая в большой миске овощи.
В день отъезда я просыпаюсь от настойчивого стука наверху. Кто-то барабанит во входную дверь. Мозг, даже не сделав попытки минимального анализа ситуации, сразу отказывается от ответственности — «Лежи на месте и не дергайся. Дом чужой, пусть посетителей впускает хозяин».
Однако, проходит довольно много времени, а стук не прекращается. Вскоре к основному стуку добавляется еще один, откуда-то с другой стороны. Как будто стучат не только в парадную, но еще и в заднюю дверь. И это уже как-то страшновато. А вдруг дом горит и это соседи стучат во все двери?
Путаясь в штанинах и падая, бегу по лестнице наверх. В дверь кухни с заднего двора стучит Алекс. Завидев меня через стекло в двери, он тревожно крякает, охает и говорит, чтобы я немедленно открыл ему парадную дверь, потому что кто-то повернул защелку на двери, из-за чего она захлопнулась, и открыть снаружи никак нельзя.
В парадную же дверь тем временем стучатся две чернокожие девушки, которые заселились ночью в одну из спален наверху. Слава богу, говорят они, спасибо! Улыбаются щербатыми улыбками и быстро убегают к себе.
Заходит Алекс. Заявляет, что я просто спас его, и начинает однообразно причитать по поводу закрытой изнутри двери. Два раза, правда, сварливо уточняет, не мы ли это сделали? Форменная старушка.
— Это, наверное, Шон, о боже. Тут такой замок, его не надо поворачивать. О боже. О боже! Ты спас меня, Дэниэл! Я напишу табличку, чтобы никто не поворачивал! Я так испугался, боже! Ты просто спас меня!
Он пишет табличку и как попало приматывает её скотчем к ручке двери изнутри.
Спустя час мы выезжаем из дома и отправляемся на автовокзал, откуда автобус за 4 часа домчит нас до Нью-Йорка.
Все же, в следующий раз нужно будет снимать жилье поближе к центру города.
Умение и желание американцев все объяснять и разжевывать воплотились, например, в жанре знаков и объявлений.
Текст повсюду. Он составляет важную часть коммуникативной среды американцев. Отовсюду на тебя и смотрят важные знаки и не очень, обычные сухие объявления и пронзительные крики души, жалостливые просьбы о помощи и теплые благодарности, вежливые напоминания и настойчивые просьбы, холодные предупреждения и толстые намеки, просто истории из жизни и
занимательные факты. Американцы как будто уже и не надеются, что кто-то и так поймет. И без того общительные, они как будто дополнительно хотят пообщаться через текстовые знаки и объявления. Все объясняется как можно более подробно. Разжевывается и вкладывается в виде вербальной кашицы в подготовленный мозг обывателя.
«На пушки не лазать!» (на старом военном корабле)
«Пожалуйста, слезьте с велосипеда и идите пешком» (в Гарварде)
«Покажи, насколько ты умен. Не показывай свой смартфон» (в метро)
«Велосипеды к ограде не пристегивать, они будут эвакуированы». «Нет, серьезно, велосипеды к ограде НЕ ПРИСТЕГИВАТЬ! ОНИ ПРАВДА БУДУТ ЭВАКУИРОВАНЫ!» (в жилом районе)
«Сотрудники должны вымыть руки перед тем как вернуться к работе!» (в туалете любого заведения общепита)
«Пожалуйста, формируйте очередь вдоль стены! Не надо занимать улицу, это опасно!» (в каком-то популярном ресторане)
«Не слоняться без дела, полиция бдит» (на автовокзале)
В метро развешаны подробнейшие инструкции, что делать в случаях 1) пожара, 2) терроризма, 3) когда кому-то плохо, 4) когда власти эвакуируют всех из поезда.
Дорожные знаки — особая история. В дополнение к правилам дорожного движения, которые и так предписывают пропускать пешеходов при повороте, американцы везде вешают знак, который так и гласит: «Пропускай пешеходов при повороте». В подкрепление стандартному дорожному знаку «Движение по полосам» со стрелками, здесь можно встретить текстовый знак, дополнительно разжевывающий тот факт, что правая полоса предназначена только для поворота направо. Или что с левой полосы поворот запрещен. Так и пишут.
Я прямо представляю себе такой диалог:
— Да кто это будет читать?
— Мы в Америке. Все будут!
— Мы называем их Bridges & Tunnels. Потому что для того, чтобы добраться сюда, они проехали по мосту или туннелю. — саркастично говорит Анжелика. — Они остаются ночевать, хм, хм, кому где повезет. А утром они идут в этих вечерних платьях по домам. Мы называем это «walk of shame»! Это вэри фанни! — глаза её сверкают яростным весельем.
Речь идёт о девушках, которые приезжают на Манхэттен по пятницам из отдаленных районов Нью-Йорка, чтобы потусоваться. Анжелика, как настоящая жительница Манхэттена, считает их немного несчастными. Завидев девушек в пестрых юбках и на слишком высоких каблуках, она снисходительно бросает:
Читать дальше →1.
Едем с таксистом Билли по туннелю Линкольна. Это такой туннель под рекой Гудзон, что соединяет остров Манхэттен со остальным миром (в данном случае штатом Нью-Джерси). На самом деле, видимо, считается жуткими говнами (другой штат все же), хотя ехать 10 минут.
Он специально поехал через Таймс Сквер, потому что мы первый раз в Нью-Йорке и попросили поехать через неё. Потом про нее напишу.
Читать дальше →