(фанфик по рассказу Дарьи Советской)
Это вторая глава моего рассказа, написанного от имени Сани Ульянова. Первую надо переделывать, т. к. писала я ее очень давно, пару недель назад, да и очень отличается она по стилю от 2-ой и последующих.. Краткое содержание, чтобы проникнуться идеей. Дело происходит примерно в 2013 году. Саня (8 лет) из богатой семьи, много путешествует по миру. Он весьма прямолинеен, своенравен. Ищет свой путь в жизни, интересуется политикой. Склоняется к коммунистическим идеям, но в основном — по падежам. Вместе с родителями едет в Латвию, где встречается с латышкой Ингеборгой Дзинтарс. Они вместе приходят к тому, что шпроты вкуснее все же, когда свежие. Ну и, что будущее их стран в дружбе или даже в Союзе. После встречи оба всерьез задумываются о будущем. Далее Саня едет в США, куда увозят его безыдейные, погрязшие в мещанстве родители. Читать дальше →
Семена боялись все. Он был очень страшным преступником.
Например, у него был сосед Колька Чикатило — он был серийным убийцей. Но Колька очень боялся Семена.
Или еще у него был сосед Иван Гитлер — он вообще отсидел за геноцид. Но Иван тоже очень боялся Семена.
Если еще можно понять, почему Колька стал серийным убийцей или почему Иван по молодости учинил геноцид, то понять, почему Семен делает то, что он делает, было нельзя. Читать дальше →
Плесневелые стразы закончу навзрыд без конца —
Старый мех поневоле все время шумит налегке.
Я совсем потерялся в гнедой под снежинкой отца…
Да, конечно! А шарфик.. оставь на усталом себе.
Тихо вперившись в межу стенаний – ах, брось!
Выключатели времени дай в положение «ВКЛ»!
Завернулась ты в старый шотландский авось.
И поставив коляску с ягненком сюда – чтобы был.
— Осень, сентябрь, новая жизнь! Ура-ура! Выползай, вся братия, на воздух! Новый учебный год! Плохая зайчиха не поведет ежонка в школу! Плохая лиса не начнет заказывать новые рекламы у суслика! Осень, осень, новая жизнь! Нет летней апатии, хватит отдыхать! Даешь осеннюю кипучку!
Так кричали противными голосами две куропатки, летевшие над болотом.
— Какая, нахуй, осень? Какая кипучка? — недоуменно просипел Филатыч и шлепнул обеих с одного выстрела.
Фотограф по фамилии Стукало был человеком с непонятной душой и тяжелым характером. Так обычно отзывались о нем люди тактичные. Те, кто попроще, рубили: стопроцентный псих. И вот так вот рукой делали — и было сразу понятно, что фотограф Стукало псих.
Особенно псих-фотограф любил когда вылетит птичка. Когда Стукало орал «Сейчас вылетит птичка!!!» и делал вот так вот рукой, дети сразу, без разговоров, писались, а взрослые начинали лихорадочно вспоминать, застраховали ли они жизнь. И тоже писались. А потом все дружно оттаскивали его от клетки или скворечника.
Жены у фотографа не было. Ну, когда-то она была, но он обменял ее на подержанный Nikon D200. О причинах обмена Стукало делал страшные глаза и шептал: «Ну как же! У него матрица больше.. да и вообще.. а у вас, кстати, какой фотоаппарат?» И вот так вот рукой делал.
Снимал фотограф в основном на свадьбах. Любил необычные ракурсы. Самая популярная фотография Стукало была такая — жених целует невесту, а съемка ведется изнутри рта невесты. Однажды его спросили: «Как вам удалось сделать такой снимок?» На что он сделал страшные глаза и зашептал: «Ну как же… да и вообще.. А у вас, кстати, какой фотоаппарат?». И делал вот так вот рукой.
Однажды Стукало умер. Но люди про него еще долго говорили, что он не умер, а экспозамер.
И вот так вот рукой делали.
<…>
Михаил Петрович отвернулся и заплакал. Плакал он долго — уже занималась заря. Выплакавшись, Михаил Петрович объяснил: «Чтобы потом в туалет не бегать». Вовка согласно кивнул и стиснул зубы.
Где-то за болотом запела степная выпь. Мягко заголосил сохатый, послышался щебет вепря. «Вот и утро» — объяснил Михаил Петрович. Вовка согласно кивнул и стиснул зубы.
Природа просыпалась: над лесом поплыл сладкий дымок от готовящихся то тут то там завтраков. «Нонче есть нечего — вот и едят что попало» — объяснил Николай Петрович. Вовка немного удивился, но не подал виду — он опять согласно кивнул и стиснул зубы.
До конца войны оставалось еще немного. Судя по всему, наши прорвали позиции противника и теперь двигались на месте. «Только бы успеть!» — подумалось Вовке, но он ничего не сказал, а еще сильнее стиснул зубы. «Успеем!» — объяснил Николай Антонович. Вовка лишь удивленно повел бровью — но ничего не сказал. Он кивнул и стиснул зубы уже по привычке. Говорить было нельзя — можно было сорвать всю операцию.
Вовка еще не знал, что процедуры в этот день перенесли на одиннадцать.
Творческий запор, сука, опасный. Он затягивает сильно и кажется, будто ты всегда в нем и был. И останешься навечно.
Творческий запор, сука, хитрый. Он бьет внезапно, когда важную работу нужно сдать «к пятнице».
Творческий запор, сука, тоскливый. Просто тоскливый и все.
Твоческий запор, сука, надо лечить.
Ты встаешь еле-еле в 9 утра.
Полчаса лежишь, жалея, что вчера опять лег в три ночи. Даешь себе указание так больше не делать, хотя знаешь, что это бесполезно. Встаешь. Встаешь, черт возьми! Кофе с лимоном, яичница с паприкой.
«Пожалуйста, переведите ваши телефоны в режим вибрации, мы начинаем через минуту».
Ты уезжаешь в универ к 11-ти утра. В автобусе 40 минут читаешь конспекты для сегодняшних семинаров. Если ничего не задали, можно читать книжку на телефоне.
Солнце из окна печет так, что выжигает глаза. Или это чтение конспектов в автобусе их выжигает?
Ты закрываешь глаза. Ты лег вчера в три ночи. Ты забиваешь на конспекты.
Ты просыпаешься за одну остановку до выхода.