Сегодня довелось буквально побывать в детстве — в районе города, где я жил с рождения до 10 лет. Он называется Поток. Во времена СССР по утрам в направлении заводов, которые растянулись длинной змеей на севере района, шел многотысячный поток людей. Вечером тот же поток шел обратно — домой. Отсюда, говорят, и название — Поток. По другой версии, Поток так назвали по причине «поточной» технологии застройки массовым дешевым жильем. Но, согласитесь, первая версия — поэтичнее.
Моим вторым телефоном стал синий Pantech G200. Я купил его просто так.
Была холодная весна. В лужах показывали март. Солнце хлюпало под ногами сияющей жижицей. Небо подмигивало зеленым у горизонта. Шныряли птички в драповых пальто.
Люди в бесформенных темных одеждах плелись куда-то. Я плелся домой со встречи с клиентом.
Читать дальше →Вдруг понял, что из всех видов медийных продуктов мне недоступно создание музыки. Совсем.
Я могу создавать изображения — придумывать и воплощать визуальные образы. Могу придумывать текстовые вещи — сюжеты, сценарии, и всё такое прочее. Даже стихи.
А вот музыка недоступна. Я не могу ее придумывать. В голову приходит текст, в голову приходят картинки. А вот новые мелодии в голову не приходят никогда. Если в голову пришла мелодия — это значит, я ее где-то уже слышал. Лишь очень редко я не помню, где именно, но всегда уверен, что это не я её придумал. В детстве мне иногда казалось, что я придумал мелодию для компьютерной игры собственного сочинения, но потом всегда я с досадой вспоминал, что мелодия — из другой, существующей игры.
Для меня люди, которые могут сочинять музыку, нечто вроде богов. Их мозг умеет то, что моему совсем вообще недоступно ни при каких обстоятельствах.
Я, конечно, многого еще не умею — быстро бегать, высоко прыгать, проектировать мосты. Но я могу бегать плохо, прыгать низко и проектировать очень плохие мосты в 3Д-редакторе. А вот музыку, даже плохо, почему-то придумать не могу.
Может быть, поэтому одним из настоящих открытий для меня стало собирание музыки. В один прекрасный день я стал собирать музыку в каталоги по тематикам или внутреннему субъективному рейтингу. А в другой прекрасный день попробовал бесшовно сводить треки в длинные сборки. И мне ужасно понравилось.
Этот процесс — прослушивание, собирание, подбор по настроению и темпу, выстраивание треков в цепочки с плавно изменяющимся настроением — переключает мозг в какой-то другой, особый режим работы. Будто моя привычная оперативная память, мой монтажный стол, на котором обрабатываются обычные дневные задачи, связанные с писаниной, визуализациями и смыслами, отключается. А вместо нее включается другой монтажный стол — для музыки. И пока лампочка горит над этим другим «музыкальным» столом, мне легко и хорошо, а моя привычная визуально-текстовая «оперативка» отдыхает. И потом работает лучше.
Интересно, а есть композиторы, которые вообще не могут придумывать визуальные образы или совсем не умеют писать? Наверное, нет.
Самое крутое понятие, которое я узнал в прошлом году — «мыслетопливо». Оно подтвердило многие мои догадки, которые я строил до этого (а я обычно строю очень много догадок на любую тему). И открыло новые горизонты в понимании того, как работает моя замороченная, ленивая и тупая башка.
Слово это я встретил в книге «Джедайские техники» Макса Дорофеева, за что ему безмерно благодарен. Кстати, обязательно прочтите эту книгу, если еще нет. Ибо!
Концепция «мыслетоплива» очень простая — это кусочек воли, который тратится на выполнение абсолютно всех умственных действий, где приходится принимать решения. Даже малейшее решение. На неприятные действия их тратится больше, на приятные — меньше. На трудоемкие задачи, где требуется загружать задачу в оперативную память мозга, понятно, уходит основное мыслетопливо. На то, чтобы решить, кофе вы будете или чай, с сахаром или без, черный или зеленый — тратится чуть-чуть мыслетоплива. На втыкание в ленту фейсбучека, ежеминутную проверку новостей и пиздёж с коллегами у кулера мыслетопливо почти совсем не тратится.
Мыслетопливо восстанавливается когда мы спим, но не очень много. Больше — когда мы в отпуске, занимаемся спортом, когда мы счастливы и когда мы занимаемся делами, полезность которых ясно осознаем.
Выгорание мыслетоплива в народе зовут ленью, в тяжелых случаях — апатией и депрессией. В «Докторе Хаусе» была серия про девушку, у которой обнулилось мыслетопливо. Она не могла принять какое-то очень базовое решение, мозг просто отказывал. Всё плохо закончилось.
Люди, не знакомые с концепцией мыслетоплива, говорят «Я это не сделал, потому что не было времени». Скорее всего, они не сделали, потому что не хватило мыслетоплива.
Я однажды так перегорел и потерял так много мыслетоплива, что в ярости бросил игру, в которой меня попросили выполнить какой-то очень простой квест: отнеси, мол, этот предмет вот в ту деревню. Не хочу! Я не хочу ничего делать! Даже нести долбанный предмет в долбанную деревню! Зато в игру играть хочу. Так и бродил бесцельно по горам по долам, пока не упал в какой-то вулкан.
Когда днем ты сжёг очень много мыслетоплива, а вечером приходишь в кафе или ресторан, то бесят даже простые вопросы — чай или кофе? Светлое или темное? С прожаркой или без? Я очень хочу, чтобы в заведениях вечером бы действовало специальное меню под названием «Сука, удиви меня!». Ты подходишь, молча киваешь официанту, он молча кивает тебе, вы оба понимаете, что время доставать такое меню. Потому что мыслетоплива выбирать — черный или зеленый, с кровью или без, красное или белое, блондинку или брюнетку — уже никакого не осталось.
Там у Максима в книжке еще есть забавная мысль, что во сне мозг очищается от вредной сажи, которая нагорела за день, пока сгорало мыслетопливо. Отлично написано, обязательно прочитайте!
Заметил, что если день прошел, наполненный переговорами и встречами, между которыми не было перерывов с тишиной и покоем, мозг начинает сбоить. Он как будто входит в режим «информационная паника», а все собственные мысли воспринимаются вроде как с помехами. И ты начинаешь видеть картинки идей и проектов как сквозь череду разноцветного мелкозернистого говна, которое пляшет на переднем плане и мешает думать и жить.
— Бабушка, а курицу убили? Убили, да?
— Куриц не убивают. Куриц режут. Ешь давай.
Этим летом я неделю провел в санатории, подлечить спину. Санаторий — не больница, конечно, но и тут полно персонажей и диалогов. Например, таких, как выше. Бабушка и двое внуков, лет 10 и 7 на вид. Приехали из далекого северного нефтяного города по путевке. Я сидел с ними за одним столом на завтраках, обедах и ужинах.
Старики и дети — половина обитателей санатория. Вторая половина — работяги физического труда, распределенные по путевкам со своих заводов, семейные пары в районе 40-50 лет и прочие случайные граждане отдыхающие, непонятно как сюда попавшие. Вроде меня.
Когда я был студентом, мы выпускали на факультете журнал «Юристы». Это было самое лучшее студенческое СМИ в России, и по контенту и по дизайну, никто не сделал ничего подобного до сих пор, но не суть.
Однажды осенью появился слух, что в Барнаул скоро, в конце сентября, приедет Путин. И что он, якобы, будет на встрече со студентами нашего юрфака. В деканате в ответ нам только разводили руками — может, приедет, может, встретится. А может, и нет. Но написать об этом в журнале руки чесались страшно. Кто-то даже предложил поместить его на обложку. Потому что, как известно, женщины, дети, животные и Путин на обложке сразу поднимают продажи. Хотя непонятно было, зачем нам продажи, если журнал раздаётся совершенно бесплатно.
Проверить любой подобный слух можно, если к тебя есть интернет, телефон, руки и рот. У меня все это оказалось под рукой. Я зашёл на сайт Кремля, нашёл там телефон пресс-службы президента и позвонил.
Строгая тетя на том конце сказала, что о планах поездки президента на Алтай ей ничего не известно, но в обозначенные мной даты Путин будет в Австралии.
Факт бы проверен, слух опровергнут,
Мне кажется, каждый журналист, перепечатывая новость из соцсети, или из другого местного СМИ, должен останавливаться и спрашивать себя: «А не мудак ли я?». А потом проверять информацию. Тем более, жареные факты. Тем более, из паблика, где опубликовать все что угодно может любой желающий!
Уж не знаю, на каком курсе журфака это преподают, но ведь преподают же да? О том, как не быть мудаком и делать фактчекинг?
1
— …Я когда Галкина вижу по телевизору, этого шута, меня всегда смех разбирает. Ну дурак, нет!? Взял на этой старухе женился. Жизнь ведь свою загубил, ну! Получается, не спал с молодым телом! А ведь оно, молодое тело, живое, непредсказуемое! И никак нельзя предугадать его, это тело…
Я открываю глаза. Голос звучит откуда-то сверху. Знакомый, вроде. Ещё светло — значит, оперировали сравнительно недолго.
Читать дальше →Четвертый День рождения – это момент, с которого мой мозг решил начать записывать происходящее со мной на свой жесткий диск.
Я проснулся утром. Родители уже ушли на работу, дома был только дедушка. Он сидел на кухне и читал газету. Дедушка сказал – ну вот, тебе вчера было три года, а теперь четыре. И я удивился, потому что не помнил, как мне было три года. Честно говоря, я этого даже не знал. Мне было как-то все равно.
Дедушка внезапно взял меня за уши и легонько подергал. Я даже не успел обидеться, потому что дедушка сразу вручил мне яркие длинные коробки с прозрачными стенками. Там был запакован паровоз с вагонами. Они были как настоящие. В некоторые вагоны даже был как будто насыпан уголь. Дедушка сказал, что это мне на День рождения от родителей. Я очень обрадовался и пошел распаковывать вагончики и прицеплять их к паровозу.
Тогда я понял, что здорово, когда тебе было три, а стало четыре.
Иногда, когда мне в очередной раз пригождается английский язык — ну там, заказать еще два пива или написать с утра сонет, — так и подмывает высказаться в стиле «Как же классно, что я когда-то выучил английский! Ах, какой я молодец! Одно из самых умных решений в моей жизни!». Хотя, если честно, никаким решением это не было. Да что там, по правде это было просто стечением случайных, где-то даже идиотских обстоятельств.
Я отстёгивал велосипед от трубы возле кафе, когда услышал:
— Граждане, не проходим мимо! Профессиональная попрошайка, баба Галя! Восемь кошек, два котёнка!
Низенькая старушка в очках, весьма опрятно одетая, семенила туда-сюда по тротуару.
— Прошу милостыню впервые! Бомжиха на полулегальном положении!
Голос старушки был бодрым и преисполненным какой-то горькой иронии.
— Ну подайте, пожалуйста! Бабке на питание!
Последние слова были обращены к парочке, проходившей мимо. Парень отшатнулся от старушки, увлекая за собой девушку.
Я нервно завозился с замком велосипеда. Не очень-то хотелось, чтобы попрошайка подошла ко мне. Я довольно редко подаю кому-то на улице. Совсем никогда не подаю старухам, ошивающимся возле церкви — тем, которые беспрестанно крестятся и умело заглядывают прямо в душу своими пропитанными духовностью глазами. Никогда не подаю «мамашкам», сидящим с вечно спящими детьми на руках. Изредка подаю тем, кто подходит сам. Часто — тем, кто поёт, танцует или делает хоть что-нибудь. Почему-то совсем не хочется подавать тем, кто выглядит безвозвратно опустившимся, а хочется тем, кто сохраняет хоть каплю достоинства.
К примеру, ты видишь, что вот этот дядька — профессиональный музыкант, он лихо играет на гитаре или скрипке, да и костюмчик у него не затаскан в подворотнях, а недавно вынут из шкафа, и лицо явно привыкло видеть публику более взыскательную, чем равнодушные прохожие. Что за обстоятельства вынудили его выйти на улицу, поставить перед собой шапку и играть? Такие истории, пусть и сформулированные очень крупными мазками на ходу, трогают гораздо больше, чем молчаливые укоры «мамашек» со спящими детьми или профессиональное заглядывание в душу воцерковленных старушек.
«Профессиональная попрошайка» тем временем потопталась на тротуаре и, так как рядом никого не оказалось, двинулась ко мне.
— Почти бомжиха! Оказалась на улице волею случая! — старушка потрясла рукой, в которой уже лежала пара монеток (явно сама бросила), и затем, будто спохватившись, представилась, — баба Галя!
Баба Галя совершенно не была похожа на попрошайку. Старческая «химия» на седой голове, громадные очки, стекла которых сильно увеличивали ее глаза, явно поношенная, но вполне чистая одежда. Никакого рванья, подбитых глаз или разящего за километры запаха. Никаких признаков бомжа. Нетипичный персонаж.
— Подайте на еду!
— А пенсия? — такой вопрос показался мне очень логичным.
— Пенсия пять восемьсот, отдаю за жильё три тысячи. На еду уже нет.
— А что случилось? — мне стало действительно интересно.
— Выселили из собственной квартиры! Вот, сужусь, — бойко ответила баба Галя.
— И кто же вас выселил?
— Стыдно сказать… — старушка слегка замешкалась, — собственный сын. Но я сужусь, дело уже в суде, уже в кассации! Сначала было в апелляции, теперь в кассации. Им занимаются юристы… хорошие. Раньше-то занимались не очень, а теперь — хорошие.
Я молчал. О том, как дети выкидывали из квартир собственных родителей, слышать доводилось. Под каким-то предлогом они добивались, чтобы те выписались, а потом вдруг меняли замки в двери. Теперь же я разглядывал эту странноватую старушку и думал, что вот он, персонаж как раз из такой истории, стоит передо мной, сгорбившись и ждет, что я дам денег на еду, ибо пенсия пять восемьсот.
— Да вы можете проверить, я живу на Ленина пятьдесят один «а»! Хорошо, хозяйка добрая, сдаёт мне жильё за три тыщи! — баба Галя затараторила, видимо, приняв мое долгое молчание за недоверие. — Добрая, добрая, пустила бабку.
И добавила:
— У меня восемь кошек. И два котенка. Недавно родились. Одного я хотела отдать, но не взяли… Две тысячи не хватает на еду.
Я достал из кармана кошелек, вытащил все купюры, которые там лежали — совсем немного, до обидного смешная сумма — и протянул ей.
— Так много мне ещё не подавали! — старушка схватила деньги и осталась стоять с зажатыми купюрами в руке, — столько иногда за целый день не собираю… Восемь кошек! — повторила она.
Я тем временем отстегнул велосипед, положил замок в рюкзак и приготовился ехать.
— Ну, ладно, удачи вам с вашим делом! — я попытался закончить разговор, потому что мне уже было неловко и как-то стыдно. Сразу за всех. За бабу Галю, у которой такой непутёвый сын, за самого сына, который почему-то выкинул мать из квартиры, за страну, в которой возможен такой чудовищный сценарий… И даже за котенка, который родился, и которого никто не взял.
—Погоди! — баба Галя придвинулась поближе и тон ее стал слегка заговорщицким. — Раз ты мне доброе дело сделал, тоже тебе доброе дело сделаю!
От этой фразы повеяло таким затасканным сказочным клише, что я даже улыбнулся. Каждый раз, когда начинаешь ощущать себя в сказке, это завораживает только в первые секунды. Потом ты обычно понимаешь, насколько это глупо — стоять и ощущать себя попавшим в сказку, и ощущение махом пропадает.
Владелица восьми кошек и двух котят, одного из которых не взяли, тем временем, продолжила:
— Секретную молитву сейчас произнесу. Как мне повезло сильно, так и тебе сильно повезёт. Я хотела на еду получить — я получила. Так и ты получишь то, что сильно хочешь. Только ты знаешь, что хочешь, и ты это получишь!
По части секретных молитв баба Галя явно была не большой мастерицей. Во всяком случае, это совсем не было похоже на каноническую молитву.
— Это произойдет, может, сегодня! А, может, завтра! — баба Галя явно вошла в раж.
— Ладно, э-э-э, спасибо… Удачи вам! — я встал на одну педаль велосипеда, показав, что мне надо ехать.
— Если не завтра, то точно — скоро-скоро! — не унималась старушка, — обязательно!
— Спасибо вам, правда! Буду ждать!
От временной неопределённости секретной молитвы бабы Гали было уже совсем неловко. Я вскочил на велосипед.
— И тебе спасибо от бабки Гали!.. — эти слова донеслись уже вслед.
Я прибавил скорости и понёсся по умытому полуденным дождиком проспекту Ленина.
Лица прохожих, попадающихся мне навстречу, были какими-то счастливыми. Как будто у них у всех случилось что-то хорошее. Может, сегодня. А может, вчера. Если не вчера, то точно — когда-то совсем недавно.
Ехал и улыбался.